Интервью с Тимом Аткиным

Впервые я приехал в Россию в 1982 году – кажется, у власти тогда был Андропов. В то время я еще учился во Франции, а в Россию приехал по студенческому обмену. Затем я вернулся уже в 2016 или 2015 году – меня пригласила в качестве судьи на винный конкурс в Краснодаре. 

Страна кажется совсем другой, более расслабленной. Москва выглядит интернациональным городом – по тому, как одеты люди, как они выглядят, как едят, какие машины водят, какое вино покупают. 

Я удивлен, насколько динамичным здесь стал рынок вина. И еще тем, насколько он молод – вчера и сегодня я увидел много молодых людей, заинтересованных, говорящих на нескольких языках. Все это означает важность России как рынка для вина. Особенно учитывая, что во многих традиционных винодельческих странах молодые пьют все меньше вина. Поэтому нам нужны новые рынки – например, Россия или Китай. 

Я стар и скучен, поэтому для дегустационных заметок я использую обычный блокнот. Мне кажется, когда общаешься с человеком, то ставить между вами компьютер – не очень правильно для коммуникации. Потом мне приходится переносить свои заметки в компьютер, так что все это занимает много времени. Еще одна вещь – я всегда боюсь разлить вино на компьютер. И кражи – они случались уже два раза. Первый раз мой компьютер украли в Чили, второй раз в Южной Африке. 

Я начал работать в журнале в 1985 году. И тогда мне не сильно нравилось вино. В то время оно было слишком традиционно – Бордо, портвейн, немного Бургундии, немного Германии. И революция Нового Света только начиналась. И именно то, что начали делать австралийцы и калифорнийцы, открыло мне глаза – я стал получать больше удовольствия от того, что встречаю людей, похожих на меня. И тогда я понял, что винный мир не обязательно должен крутиться вокруг людей в костюмах, не обязательно должен быть скучным и олдскульным. Плюс, в бизнесе стали появляться женщины – это внесло разнообразие и добавило интереса. 

Это изменение в сознание произошло примерно в 1989 году. Еще до этого я думал писать либо про политику, либо про спорт – мой отец, кстати, спортивный журналист. 

Я понял, что если ты интересуешься вином, то интерес автоматически распространяется на климат, геологию, людей, социологию, политику, экономику, вкусы. Для меня история с вином – это не только то, что в бутылке. Это еще и культура, места и люди, традиции и история. И все это приносит мне удовольствие. Многие люди лишены этого. 


Почему так мало винных критиков-женщин? Даже не знаю. В Англии их довольно много. Дженсис Робинсон очень важна в мире вина, Джейн МакКвитти пишет для The Times, Виктория Мур для The Daily Telegraph, Фиона Беккет для The Guardian. Но глобально я согласен, больше, все-таки, цитируют мужчин, чем женщин. Кажется, это меняется. Даже если посмотреть на количество MW (Магистров вина) – все больше женщин проходят экзамены, чем мужчин. Также много женщин занимают важные роли в виноделии, так что потихоньку ситуация меняется. 

Да, получить MW становится сложнее. Особенно сдача практической части. Все больше хороших вин создается по всему миру, и отличить их – задача сложная. Пятьдесят лет назад, когда Институт только начал свою работу, в мире было не так много великих вин. Конечно, нужно было знать классику, но та же Австралия только начинала свой путь, Южная Африка не производила великих вин. Россия, Китай, Ливан, Уругвай, Бразилия – во всех этих местах сейчас делают хорошие вина. И сейчас все это нужно знать.

Нужно ли миру больше MW? Не особо (смеется). Но это было бы полезно для России и всех стран, где винная область еще развивается. Не обязательно становиться MW, есть и другие квалификации. В мире существует много людей без этого титула, но обладающими знаниями и энергией. Но для России, Китая, Южной Америки наличие MW было бы полезно. 

Дома у меня слишком много вина. В моем погребе где-то 2000 бутылок, и еще около 100 коробок находятся в стороннем хранении. Мне сейчас 56 и я не уверен, что смогу выпить их все. Но я не могу пробовать великое вино и не купить его после, потому что я захочу выпить его снова. 

Раньше я пил вино каждый день, но сейчас я стараюсь взять два выходных дня. Это не нечто строгое, просто связано с весом, поскольку почти всегда я пью вино вместе с едой. Моя жена, к тому же, не часто пьет вино, и когда я открываю бутылку, то выпиваю ее почти всю сам. 

Хорошая винная коллекция не должна полностью состоять из известных вин. Это довольно скучно и означает, что вы следуете чужому мнению. Поэтому хорошая коллекция должна отражать вашу личность и вкус. Конечно, должны быть и особые бутылки, на которые тратится столько денег, сколько можно. Но должны быть и недорогие вина, которые вы сами для себя нашли. Я уверен, что великие вина могут происходить отовсюду, а не только из Бургундии, Бордо, Шампани, Бароло или Тосканы.

Мировое государство решило выкорчевать все виноградники, но оставить лишь один регион. За какой регион ты бы боролся?
Я бы боролся за Бургундию. Но проблема в том, что если все виноградники будут выкорчеваны, и климат продолжит меняться, то Бургундия со временем может перестать быть той, какой мы ее знаем. Возможно, стоит обращать больше внимания на северные регионы – Шампань или даже Англию. 

Секрет Бургундии? Один специалист по терруару как-то сказал мне, что секрет Бургундии заключается в количестве облаков. То есть, там есть и солнце, но его не слишком много, и оно определенным образом фильтруется сквозь облака. Частично, это так. Но я думаю, что весь секрет в удивительных виноградниках, талантливых виноделах, двух великих сортах и опыте. Бургундия – это интеллектуальное наслаждение. 

Единственное место, где запрещают сплевывать вино – это хозяйство “Сольдера” в Монтальчино. Один мой польский друг как-то сплюнул вино во время дегустации, и его просто выгнали. 

В этому году на дегустацию вин Бургундии в Лондоне я пришел со своими бокалами. У меня нет именных бокалов, как у Джеймса Саклинга, но если я хочу почувствовать себя богатым, то использую бокалы Цальто. Еще для Пино Нуара пользуюсь Риделем. Хорошие винные бокалы – это важно, но не нужно превращать это в религию. 


Сомелье, возможно, сейчас самая интересная профессия в мире вина. Вам платят деньги, и вы можете параллельно развиваться. Проблема быть журналистом – нужно начинать как блогер, а за это особо не платят. Когда я начинал свою карьеру в журнале, мне не платили много денег, но мне хватало на жизнь. И тогда было проще – сейчас есть интернет, и каждый может быть винным критиком. 

Сейчас нужно пользоваться возможностями видео-блогов, онлайн-интервью, подкастов. Все больше людей смотрят и слушают, а не читают. Никто не читает длинные статьи про вино. Я читаю, но… Кажется, что аудио и визуальная подача материала – это будущее винного общения.

Также важно специализироваться на отдельном регионе или регионах. Нельзя быть специалистом во всем. Есть не так много экспертов за пределами Италии, пишущих про вина Италии. Такая же ситуация с Испанией, Южной Америкой. По Бордо и Бургундии критиков хватает. 

Я начал заниматься фотографией в 2010 году, для того, чтобы иллюстрировать свои отчеты по регионам. Гораздо дешевле использовать свои собственные фотографии, чем покупать их. И с тех пор фотография тоже стала частью моей жизни. 

С точки зрения фотографа, одни из самых красивых винодельческих регионов – это Тоскана, Северная Аргентина, Сальта. Южная Африка, Риоха. Мне очень повезло, что нужно путешествовать в такие красивые места. 

Нам вообще повезло, что вино, в основном, создается в прекрасных местах – Мозель, Дору… Бордо является исключением, там не очень красиво. 

Величайшая правда вина состоит в передачи поколений. Нам кажется, что мы являемся очень важными элементами, но для Вселенной мы не особо важны. Дегустация вина со столетних лоз для меня является всегда очень трогательным моментом. Есть в этом некая связь с непрерывностью поколений. С одной стороны, это делает тебя более смиренным. И одновременно наполняет тебя энергией – я не верю в Бога или реинкарнацию, поэтому нужно успеть все за одну жизнь, нужно вложить максимум энергии в этот небольшой промежуток. 

Самые недооцененные вина с точки зрения цены и качества – большинство вин Чили, Аргентины, Южной Африки. Большая часть Испании, Юг Франции. Огромная часть Италии. Пожалуй, Испания с Италией представляют максимальное разнообразие и богатство вин. Также я бы обращал внимание на Португалию и Грецию. Да, и Токай, конечно же, Фурминт – фантастический сорт. 

Нам нужно дать новое определение тому, что мы подразумеваем под хорошими винами. Я убежден, что они могут быть созданы абсолютно везде. 






Интервью брала Юлия Семёнова.