"Бургундия – не лучшее место для экспериментов"

Интервью с Алексом Бро, управляющим партнером бургундской винодельни Alex Gambal:
"Бургундия – не лучшее место для экспериментов"


Чем вы сейчас занимаетесь на винодельне?

С 2015 года я занимаюсь всем – от фермерских вопросов, виноделия, до продвижения и продажи вин. Сам Алекс (Алекс Гамбаль, основатель винодельни) с 2015 года работает над новым проектом в США, в Калифорнии. Это совсем небольшой проект, и пока вина они делают на другой винодельне. Виноград покупают у фермеров, и производят всего 20-30 бочек. Проект называется Gambel Work, поскольку его партнера зовут Peter Work. 

Чем вы занимались до этого? 

Раньше я работал в финансовой области. Я вообще из Луары, затем я учился в Париже, потом в Сиднее. Потом я решил сменить область работы, и поехал учиться в школу вина в Дижоне. После нее я поработал какое-то время на банк, в области управления винодельческих дел, всем, что связано с финансированием в области бизнеса вина и сельского хозяйства. Так я познакомился с Алексом, и вместе мы стали покупать вина для негоциантского бизнеса. 


Было ли сложно вести негоциантский бизнес? Ведь необходимо обеспечить себя определенным количеством качественного винограда в регионе с большой конкуренцией. 

Когда Алекс основал винодельню чуть больше 20 лет назад, покупать виноград и вино было проще, чем сейчас. Существовало около десяти крупных негоциантов, как Жадо, Друэн, и около 20-25 небольших. Но со временем мода на Бургундию росла, и стало появляться большое количество еще более мелких негоциантов, и сейчас эта цифра стремиться к 500. И теперь между нами всеми происходит борьба за виноград с одинаковых участков. Виноград мы покупаем, в основном, от тех людей, которые также и делают вино, и продают 20-30% своего винограда. Для больших негоциантов ситуация не особо изменилась, потому что у них заключены крупные контракты на 5 гектар и более.

Как вы перешли с покупки винограда к покупке виноградников? 

Впервые Алекс купил совсем небольшие участки в 2004 году, затем в 2008, а в 2011 мы заключили сделку по Batard-Montrachet, и к 2014 году мы приобрели 12 гектар. В том же году винодельня практически стала доменом. Мы также планируем расширять собственные земли, но мы будем более избирательными, поскольку достигли определенного размера. Сейчас мы производим около 80 000 бутылок в год. 

Самым большим рынком для вас являются США. Подстраивался ли стиль ваших вин под вкусы американцев? 

Я не думаю, что стиль вин как-то подстраивался. Не нужно также забывать, что мы делаем вина такими не только потому что нам самим нравится, но и потому, что они предназначены для употребления с едой. А то, что мы едим сейчас, сильно отличается от того, что ели двадцать лет назад. Сейчас очень много рыбных ресторанов, ресторанов с сырыми морепродуктами – такое практически не встречалось 20 лет назад. Эволюция вкусов влияет на эволюцию стилей вин. И безусловно, вина в Бургундии сейчас более свежие, чем они были 20 лет назад. 

Как в самом начале Алекса приняли в Бургундии местные, учитывая, что он приехал из США? 

Раньше в Бургундию приезжало меньше людей, и не было назойливости. Алекс приехал в Бургундию со своей семьей, а это всегда проще, сразу образуется какое-то сообщество через школу. 

Людям, которые теперь приезжают в Бургундию с разных частей света, с США, Новой Зеландии, сложнее начинать свой винный бизнес из-за невероятных цен на местные вина. Поэтому они делают либо небольшой негоциантский бизнес на стороне, либо работают на какой-то домен. Не факт, что в Бургундии вам даже помогут миллионы долларов – зачастую там просто нет вина. 

Многие называют характер бургундских виноделов чопорным или снобским, как бы вы его объяснили? Моя знакомая недавно была на ПроВайне, где подошла к виноделу из Бургундии с просьбой принять ее на винодельне и продегустировать вина. На это он ответил ей, что они не Диснейленд.   

Грубые люди есть везде :-) Но если по-честному, мне кажется, что Бургундия сильно изменилась за последние 20-30 лет – сами виноделы стали чаще путешествовать, и знакомство с другими культурами помогает расширить сознание. 

Большинство винодельческих компаний в Бургундии очень маленькие, и владельцам приходится заниматься практически всем. Не у всех есть помощники или «офисный» персонал. Помимо этого, Бургундия сейчас очень модная, и не у всех хватает вина просто на продажу, не говоря уже о дегустациях. 

Нужно адаптироваться к этому и пытаться делать столько дегустаций, сколько возможно, однако этим невозможно заниматься целыми днями. В Калифорнии дегустациями занимаются отдельные люди. Часто в Бургундии нельзя купить вино на винодельне, и тут получается противоречивая ситуация – если вы приглашаете людей на дегустацию, то они расстраиваются, что после нее нечего купить. 

Как бы вы охарактеризовали стиль ваших вин?

Мы всегда стараемся делать вина, отражающие то место, откуда виноград – в этом вся история Бургундии. У нас всего два сорта винограда, а вина, тем не менее, очень разные. Это как раз потому, что виноград происходит с разных участков. И наша задача – подчеркнуть особенности этих участков. 


Вы упоминали, что работаете по биодинамике. Со всеми виноградниками?

Да, ко всем нашим участкам мы применяем принципы разумной биодинамики. Мы не используем те препараты, которые не нужны нашей земле и виноградникам. Всегда нужно помнить базовую идею биодинамики – что в одном месте должны быть собраны виноградники, растения, зерновые, деревья, все находится в зависимости. Тот известный препарат, который делается из коровьего навоза, помещенного в рог, в основном покупается у компаний из Южной Америки. Но проблема в том, что микроорганизмы, присутствующие в составе почв Аргентины, Боливии или Чили сильно отличаются от тех, что есть в наших почвах. Поэтому я не вижу смысла использовать препараты такого происхождения. Винодельня может получить сертификат биодинамики, даже используя такие «заграничные» продукты. 

Возможны ли в Бургундии эксперименты?

Если говорить про виноделие, то Бургундия – не лучшее место для экспериментов. С другой стороны, в Риохе и Бордо не так давно начались определенные проблемы, поскольку в этих регионах есть как хорошо известные и зарабатывающие винодельни, так и огромное количество малоизвестных, кому сложно продавать свои вина. В таком случае действительно помогают инновации. Испания в последние 10 лет очень сильно изменилась, качество вина растет каждый год. Но такая ситуация везде, особенно в тех регионах, которые малоизвестны или традиционно производят недорогие вина – Божоле, Лангедок, Ла Манча и другие. 

Что вы можете сказать про наступающий сезон? 

Еще довольно рано говорить, однако мы немного обеспокоены тем, что сезон начался довольно рано. То, что сейчас называют глобальным потеплением, оно выражается, скорее, не в повышении температур, а в более ярких экстримах в температурах, нарушается плавность сезонов. В марте может быть тепло и приятно, а в апреле – заморозки и град. 

А про 2018?

Отличный сезон, как в качестве винограда, так и в его количестве. Мы начали сбор урожая в конце августа, и это довольно рано. Более ранний сбор случается все чаще – если посмотреть на последние десять лет, то в августе мы собирали пять раз. А раньше такое случалось за 50 лет. Сейчас один из ключевых вопросов – как продлить сезон для того, чтобы вызревал Пино Нуар.